От пустоты к наполненности жизни
Читает Галина Сухова.
Уважаемые коллеги, рад приветствовать вас на первом всемирном конгрессе по экзистенциальной терапии! Сегодня я хочу поделиться с вами несколькими наблюдениями, которые обнаружились в практической работе с моими клиентами. Поскольку наблюдений этих много, их набралось на полноценную монографию, а во времени мы ограничены, представлю их тезисно.
Тезисы
В своей консультативной практике я постоянно сталкиваюсь с жалобами клиентов на бессмысленность, бесперспективность их существования, скуку, храническую усталость, депрессивные состояния – утрату «вкуса жизни». Кто-то из них «убегает» от этих переживаний в зависимости, кто-то в болезни, а кто-то не видит иного выхода, кроме самоубийства.
Эта проблема не нова. О ней много писал Ж.-П. Сартр, предложивший нам свою теорию пустоты. Согласно Сартру, пустота – это экзистенциальная данность нашего бытия. По его убеждению, «Человек живет своей жизнью, он создает свой облик, а вне этого облика ничего нет». Т.е., человек – это ничто, чистый лист, на котором он «записывает» свою жизнь. Основными переживаниями пустоты являются тревога, заброшенность и отчаяние. Об этом же самом писал иВ. Франкл. Вспомним его экзистенциальный вакуум, который возникает в результате отказа человека от жизненно важных целей, уникальных смыслов и личных ценностей. Из этого следует, что он свойствен только более или менее зрелой личности, уже имеющей собственные жизненно важные цели, личные ценности и собственные уникальные смыслы.
Однако, как показывает практика, жизнь современного человека может оказаться опустошенной еще до того времени, когда формируются и развиваются эти качества настоящей личности. В этих удручающих случаях просто отсутствуют условия, в которых зарождаются, формируются и развиваются эти самые личностные цели, смыслы и ценности. Иначе говоря, у таких людей не просто нет целей, ценностей, смыслов. В их жизни нет элементарных условий, в которых они могли бы появиться и окрепнуть. А наглядным доказательством несостоятельности теории пустоты Сартра является здоровое детство (см. рис. №1).
Обратите внимание на этих детей. Ведь они переполнены физической энергией, жизнерадостностью, познавательной активностью, творческим отношением к своей жизни. Такие дети даже не подозревают, что их жизнь пуста, скучна и бессмысленна. Им жаль тратить драгоценное время на сон, еду и другие отвлекающие действия, ведь вокруг еще столько всего интересного, нового, неисследованного, непознанного! Совершенно очевидно, что у ребенка совершенно отсутствуют и пустота, и экзистенциальный вакуум, и наша опустошенность – у него наполненная, полноценная, абсолютно аутентичная жизнь, лишенная тревог, заброшенности, отчаяния, апатии и скуки.
Поэтому, опираясь на свой консультативный опыт и истории моих клиентов, я предлагаю к вашему рассмотрению новую экзистенцию — опустошенность (см. рис. №2).
В отличие от Сартровой пустоты, опустошенность не является экзистенциальной данностью. Это динамический процесс, имеющий психологические или экзистенциальные предпосылки, свое начало и «благоприятные» условия для его формирования, закрепления и развития. А, в отличие от экзистенциального вакуума, опустошаться жизнь может в любом возрасте. Более того, в современных условиях жизнь человека становится пустой вследствие отсутствия ее наполнения интересами, целями, ценностями и пр. с раннего детства. Для примера рассмотрим всего три предпосылки к опустошению жизни современного человека.
Во-первых, в нашем современном обществе потребления произошла глобальная подмена ценностей и других жизненных опор и ориентиров (см. рис. №3). Обращения моих клиентов доказывают серьезность этой проблемы.
Складывающаяся ситуация напоминает мне английскую сказку «Три поросёнка». Когда Ниф-ниф построил себе домик из соломы и решил, что в нем он отлично перезимует. Что ему теперь не страшны будут ни морозы, ни студеные зимние ветра, ни голодные волки. Так и мы, оперевшись на пропагандируемые сегодня ценности потребления, тщимся прожить полноценную жизнь. Но при первом же более или менее серьезном испытании: неудачи, кризисы, потери, — с ужасом обнаруживаем, что эти, такие замечательные ценности совершенно бесполезны для проживания настоящих жизненных колизий и преодоления возникающих трудностей. И тогда мы со всех ног бежим к Нуф-нуфу, старшему брату-психотерапевту, выстроившему домик каменный, и просим его о защите от злобного волка, играючи разрушившего наше эфемерное соломенное пристанище.
| Живые ценности: | Их современные симулякры: | «Мертвые» ценности: |
|---|---|---|
|
|
|
Во-вторых, нам выпало жить в эпоху симулякров (см. табл. №1). Мы все дальше и дальше отрываемся от реальности, запутываемся не только в «мертвых» опорах и ориентирах, но и во всех остальных сферах современной жизни. Что есть правда, а что – ложь? Что – истина, а что – иллюзия? Что такое «Хорошо», а что- «Плохо?» Как понять, что «правильно», а что «неправильно?» На что можно опереться, столкнувшись с жизненными трудностями?..
И, наконец, в-третьих, в наш стремительный информационный век основными ценностями преуспевающего человека стали свобода и мобильность (см. рис. №4). Теперь мы свободны от всего: от семьи, дома, Родины, традиций и от всего культурно-исторического наследия наших предков. На лицо абсолютная неукорененность современного человека. Поэтому его, как этот перекати-поле, носит по свету и, действительно, «…ему не на что опереться ни в себе, ни вовне».
Тем не менее, опустошенность – это, прежде всего, экзистенциальная проблема личности. Не стоит ее «оправдывать» ни психологическими, ни социальными, ни медицинскими факторами. Тем более не стоит «обвинять» только эти факторы в опустошении жизни.
Опустошенность не является «пожизненным приговором». Это обратимый процесс. Поскольку он имеет определенные предпосылки и условия для формирования и развития, изменение или устранение этих условий и переосмысление предпосылок к опустошенности позволяет начать обратный процесс наполнения жизни.
Обретение и укрепление экзистенциальных корней.
Первым шагом наполнения жизни может стать обретение, точнее, принятие своих корней. Наиболее прямой путь к этому лежит через обнаружение актуальных идентичностей клиента. Обычно, для достижения этой цели я предлагаю ему задаться вопросом: «Кто я?..» Отвечать на этот вопрос имеет смысл только существительными, определяющими всевозможные идентичности. Практика показывает, что после этого человек обретает «почву под ногами» и душевные силы для дальнейшей работы над реконструкцией своего бытия.
Построение жизненной перспективы.
В качестве примера укрепления опор и калибровки ориентиров рассмотрим построение жизненной перспективы (см. рис №5). Предлагая жизненную перспективу как новую экзистенцию, мы имели в виду два из основных толкований понятия «Перспектива». Во-первых, перспективы жизни – это некоторый план, виды на будущее. Однако экзистенциальная перспектива не ограничивается только планами и видами. Второе, главное для нас толкование, которое более полно определяет наше понимание жизненной перспективы – это технический метод в живописи. В изобразительном искусстве с помощью перспективы на двухмерной плоскости создается объемное, трехмерное изображение, картине придается некоторая глубина. Таким образом, экзистенциальная перспектива – это своего рода жизненный проект, который, во-первых, определяет жизненные планы на будущее (на ближайший год, пять лет, либо на всю жизнь), во-вторых, расширяет границы жизненного пространства, придает жизни значительную глубину, многомерность. Следовательно, потеря жизненной перспективы или ее отсутствие лишает человека будущего, в результате чего жизнь его уплощается, становится двухмерной или одномерной: пустой, монотонной (чаще всего серой), однообразной, и скучной. А задают жизненную перспективу наши надежды, интересы, стремления, мечты и цели.
Реанимация надежды.
В наше время, по заветам Сартра, надежда – это совершенно бессмысленное и разрушающее явление в жизни, поскольку положиться человек может только на самого себя… Однако, если проанализировать все известные примеры жизнеутверждающей роли надежды на предмет поиска ее «движущей» силы, то мы обнаружим ее удивительное свойство: именно надежда позволяет человеку добиваться «нереальных» целей, совершать невероятные поступки, выздоравливать и выживать несмотря на обстоятельства, приговоры врачей, «несовместимые с жизнью» травмы, или вопреки статистике, здравому смыслу, общественному мнению и другим ограничителям человеческих возможностей. В контексте терапевтического построения экзистенциальной перспективы, надежда, по моему убеждению, занимает основополагающее место. Она является главной опорой, фундаментом, на котором можно построить перспективу жизни и, без которой это строительство теряет всякий смысл. Поэтому процесс построения экзистенциальной перспективы , как правило, мы начинаем с обсуждения ожиданий клиента от терапии. Очень часто, находящийся в состоянии опустошенности человек, на вопрос: «На что вы надеетесь?» — обреченно отвечает: «Ни на что… Надежды нет». В этом случае очевиден встречный вопрос консультанта: «А чего ждете от терапии? На какие результаты надеетесь?» И, если до этого момента в жизни клиента не было никаких надежд, то в этот момент зарождается первая, робкая – на тот или иной, значимый для него результат терапии. Ну, а если надежда не зарождается, тогда и пользы от такой «терапии», к сожалению, никакой не будет.
Определение жизненных стремлений.
Стремление – это деятельность или совокупность последовательных действий, обеспечивающих возможность реализации экзистенциально значимых, жизнеобразующих смыслов и определяющих образ жизни человека. Т.е., речь здесь идет о наличии у человека чего-то важного, значимого, ради чего либо ради кого он живет, готов преодолевать трудности, за что он готов постоять, выстрадать и чему или кому готов посвятить свою жизнь. Как писал Ницше: «Если у вас есть твердое зачем, то вы преодолеете любое как». Из приведенного определения очевидно, что стремлений не может быть много. Для нормальной: целостной, наполненной и интересной жизни человеку необходимо наличие одного основного, жизнеобразующего стремления и одного-двух вспомогательных, обеспечивающих реализацию основного. Таким образом, следующим шагом в терапии опустошенности является поиск или определение основного и вспомогательных стремлений клиента. Обнаружить Главное в его жизни помогают следующие вопросы. Разумеется, это только пример вопросов, которые помогают клиенту определить самое важное в его жизни, то, что и является его стремлением. Очевидно также и то, что в каждом конкретном терапевтическом случае могут потребоваться другие вопросы, но всегда они должны побуждать клиента на поиск или определение самого важного, жизнеобразующего дела его жизни.
Пробуждение интереса.
Как мы уже знаем, одной из важнейших характеристик опустошенности является утрата интереса к жизни. Поэтому очевидно, что одной из первых задач психотерапии становится пробуждение у клиента этого интереса. В большинстве случаев это можно сделать обращаясь к прошлому его опыту, к его детским или юношеским увлечениям, интересам и мечтам, которые по тем или иным причинам оказались вытесненными, подавленными, погребенными под завалами суетных, как правило навязанных его окружением желаний и псевдопотребностей. Из этого следует, что первым шагом к пробуждению интереса должны стать пересмотр и переоценка имеющихся в настоящий момент потребностей, желаний, «интересов» и «стремлений» клиента на предмет их аутентичности, соответствия его ценностям, убеждениям, истинным стремлениям и интересам.
Реабилитация мечты.
В этом вопросе я снова вступаю в конфронтацию с Сартром, который утверждал: «…мечты, ожидания и надежды позволяют определить человека лишь как обманчивый сон, как рухнувшие надежды, как напрасные ожидания, то есть определить его отрицательно, а не положительно». Но мечта – это еще и заветное желание, идеализированная цель, сулящая счастье. И это делает мечту, согласно экзистенциально-гуманистическим воззрениям, очень
важной и неотъемлемой частью эффективной, настоящей, активной жизни любого
человека. Это потому, что, во-первых, мечта является той плодородной почвой, в
которой зарождается, прорастают и созревают наши цели. Во-вторых, мечты становятся значительными жизненными ориентирами, позволяющими нам двигаться в определенном направлении и не сбиваться со своего жизненного пути. Но уже сегодня наблюдается тенденция к обесцениванию, мельчанию, «заземлению» человеческих мечтаний. Мечты подавляющего большинства наших современников ограничены рамками всего двух измерений: физического и социального. Мало кто сегодня «смотрит в небо», мечтает о романтических приключениях, опасных путешествиях, новых открытиях или достижениях, полете в космос или на другие планеты – все «мечтают» о комфорте, безопасности и стабильности. Из этого становится очевидно, что следующим шагом на пути построения жизненной перспективы наших клиентов должна стать реабилитация мечты как жизнеутверждающего явления их жизни. Это позволит освободить в их воображении пространство для появления более значительных мечтаний, расширяющих экзистенциальные горизонты, возвышающих их над сугубо бытовыми, обыденными проблемами жизни, выводящих за рамки материальных и социальных потребностей.
Экзистенциальное целеполагание.
Важнейшей задачей в процессе экзистенциального целеполагания является отделение собственных, личностно значимых целей клиента от социально инсталлированных, навязанных его окружением или средствами массовой информации. Для экзистенциального понимания целей, важно отличать их от простых желаний, хотений человека, являющимися как правило привнесенными из вне. Цель – это не то, чего я страстно хочу, а то, без чего я не могу жить или ощущать свою цельность, целостность. Иначе говоря, цель – это часть меня или моей жизни, которой пока не достает. Исходя из этого понимания, достигнуть той или иной цели значит обрести целостность. Кроме этого, согласно экзистенциальному видению, цели, о которых мы говорим, могут быть только у человека цельного. Если же этой цельности нет, то нет и целей. Есть только суетные метания между удовлетворением своих потребностей и влечений, с одной стороны, и погоней за желаемомыми благами – с другой. В этом случае человек буквально разрывается между этими псевдоцелями, достижение которых не приносит ожидаемого удовлетворения. Работая над построением жизненной перспективы, для выявления настоящих целей и отделения их от псевдоцелей, я предлагаю клиентам своего рода инвентаризацию их потребностей, желаний и хотений на предмет их аутентичности, соответствия личным стремлениям, интересам, мечтам, ценностям и значимым идентичностям.
Присвоение.
Подводя итог всему выше сказанному, остается подчеркнуть, что в процессе терапевтического построения жизненно перспективы нам необходимо обращать особое внимание на ее уникальность, аутентичность и реалистичность. Не только цели, Но и Все другие компоненты экзистенциальной перспективы: надежды, стремления, интересы, мечты должны быть личностно значимыми, однозначно определяться и переживаться клиентом как Свои Собственные, а не привнесенные или навязанные из вне. В противном случае вся подготовительная работа, да и сама построенная перспектива, со временем, окажутся тщетными. Когда проявится ее ненастоящесть, фальшь и чужеродность, у клиента произойдет «откат», обратный процесс опустошения его жизни. А как мы знаем, «откат», как правило, является более болезненным и травмирующим, нежели первоначальное психологическое состояние, в котором клиент обратился к нам за помощью. Если же присвоение состоится, тогда терапия опустошенности оказывается весьма эффективной и помогает клиенту начать наполненную, плодотворную и интересную жизнь.